... я вырос в тех краях

я не любил жлобства, не целовал иконы и на одном мосту чугунный лик горгоны...

... я вырос в тех краях. я говорил "закурим"
их лучшему певцу. был содержимым тюрем.
привык к свинцу небес и к айвазовским бурям.

 там, думал, и умру - от скуки, от испуга.
когда не от руки, так на руках у друга.
видать, не рассчитал. как квадратуру круга.

видать, не рассчитал. зане в театрах задник
 важнее, чем актер. простор важней, чем всадник.
передних ног простор не отличит от задних.

теперь меня там нет. означенной пропаже
 дивятся, может быть, лишь вазы в эрмитаже.
отсутствие мое большой дыры в пейзаже

не сделало; пустяк: дыра, - но небольшая.
ее затянут мох или пучки лишая,
гармонии тонов и проч. не нарушая.

теперь меня там нет. об этом думать странно.
но было бы чудней изображать барана,
дрожать, но раздражать на склоне дней тирана,

паясничать. ну что ж! на все свои законы:
я не любил жлобства, не целовал иконы,
и на одном мосту чугунный лик горгоны

казался в тех краях мне самым честным ликом.
зато столкнувшись с ним теперь, в его великом
 варьянте, я своим не подавился криком

и не окаменел. я слышу музы лепет.
я чувствую нутром, как парка нитку треплет:
мой углекислый вдох пока что в вышних терпят.

и без костей язык, до внятных звуков лаком,
судьбу благодарит кириллицыным знаком.
на то она -- судьба, чтоб понимать на всяком

наречьи. передо мной - пространство в чистом виде.
в нем места нет столпу, фонтану, пирамиде.
в нем, судя по всему, я не нуждаюсь в гиде.

скрипи, мое перо, мой коготок, мой посох.
не погоняй сих строк: забуксовав в отбросах,
эпоха на колесах нас не догонит, босых.

мне нечего сказать ни греку, ни варягу.
зане не знаю я, в какую землю лягу.
скрипи, скрипи перо! переводи бумагу.

 

 

     Иосиф Бродский .
 "Пятая годовщина". 1977 г.